ГлавнаяТуристические статьи Наследие Кастро

Сожалейте о причиненном им вреде, но снимите эмбарго с острова печальной судьбы и изжившего себя режима

Он был великим долгожителем мировой политики. Когда в 1959-м Кастро торжественно вошел в Гавану во главе армии бородатых революционеров, у власти были Дуайт Эйзенхауэр, Гарольд МакМиллан и Никита Хрущев, а "Битлз" еще только начинали. Укрывшись на своем коммунистическом острове, Кастро "пересидел" десяток американских президентов и их экономическое эмбарго против Кубы. Он почти на два десятилетия пережил "холодную войну" и своего бывшего могучего спонсора, Советский Союз. Пережил достаточно надолго, чтобы воспользоваться преимуществами новой эры антиамериканизма, когда Уго Чавес из богатой нефтью Венесуэлы пришел к нему на помощь. И теперь, наконец, он покидает пост президента Кубы из-за преклонного возраста и плохого состояния здоровья – однако по собственной воле и, как он искренне надеется, оставляя надлежащую смену, которая сохранит идеалы его революции.

Скорее всего, на посту президента Кастро заменит его брат Рауль, возглавляющий правительство с июля 2006 года, когда Фиделю была сделана полостная операция. Рауль Кастро много раз давал понять, что намерен возобновить реформы, привнесшие некоторые рыночные механизмы в страну с косной, централизованной плановой экономикой. Однако поначалу реформы будут проводиться медленно – не в последнюю очередь потому, что пока Фидель жив, у него будет что-то вроде права вето на перемены.

Загляните чуть дальше вперед, и вы увидите два сценария развития для Кубы. В первом из них Коммунистическая партия следит за внедрением капитализма, сохраняя политическую власть. Это модель Китая, Вьетнама или – более близкий пример – Мексики времен расцвета Институционно-революционной партии. По-видимому, это наиболее предпочтительный путь для ключевых фигур режима, среди которых немногие проявляют себя как тайные демократы. Второй сценарий, о котором так долго мечтали в Майами и Вашингтоне, – это внезапное падение режима и быстрый переход к либеральной демократии (такой поворот наверняка покажется пугающе знакомым многим иракцам).

Первый вариант развития исходит из предпосылки, что Куба – страна особая и ее народ не захочет демократии. Второй же, наоборот, подразумевает, что ее единственная исключительная особенность – это г-н Кастро: освободите страну от его злого гения, и режим рухнет сам собой. Правда, похоже, где-то посередине. Чтобы понять, что может и что должно произойти, нужно пробиться сквозь туман пропаганды, окружающей самого Фиделя.

Человек и миф Помимо своего тропического темперамента, кубинский коммунизм всегда отличался от восточноевропейского тем, что был продуктом национальной революции, а не иностранного завоевания. Прежде всего Кастро вдохновенно и отчаянно занимался поисками национальной идентичности своей страны. Будучи островом на подступах к супердержаве XX века, Куба была обречена на печальную судьбу своим географическим положением. Из-за ее обособленности здесь долго продержалось испанское колониальное господство, а затем последовало подчинение США в качестве неоколонии и беспорядочное управление кучкой коррумпированных правителей.

Захватив власть, Кастро не собирался отдавать ее. Не торговое эмбарго США толкнуло его в объятия Советского Союза – он пришел туда по собственной воле. Кроме того, американское торговое эмбарго, организованное ЦРУ вторжение в залив Кочинос и его многочисленные покушения на кубинского лидера – все это послужило идеальным, хотя и ложным, поводом для оправдания его диктатуры.

По мнению сторонников Кастро, он использовал свою власть, чтобы дать кубинцам здравоохранение и образование мирового уровня – по крайней мере до того, как иссякли советские субсидии. Эти достижения были настоящими, но часто преувеличенными. В 1959 году Куба уже была одной из пяти лидирующих стран Латинской Америки по целому ряду социально-экономических показателей. Но наряду со школами и клиниками пришли и печальные экономические неудачи центрального планирования, отсутствие политических свобод и полицейское государство. Сегодня по индексу человеческого развития ООН Кубу опережают такие демократические страны, как Аргентина, Чили, Уругвай и Коста-Рика, а Мексика лишь ненамного от них отстает.

Итак, забудьте про сигары и плакаты: кубинцам досталось от злополучного режима – и они это знают. Снимите поверхностный слой пропаганды режима, и вы увидите глубокое недовольство. Но это не значит, что они обязательно захотят свергнуть династию Кастро. К сожалению, в отличие от большей части Южной Америки, на острове нет демократической традиции, о которой можно было бы говорить. Две трети кубинцев не знали другого правителя, кроме Фиделя. Они могут жаждать перемен, но в то же время боятся их. Они живут бедно, но зато мирно. Если преемники Фиделя наладят экономику, кубинцы могут согласиться на их правление.

Хотя, конечно, это большое "если". У Рауля нет харизмы брата, и непонятно, как ему удастся провести "структурные и концептуальные изменения", которые, как он признает, необходимы экономике. Без реформ зарплата и производительность труда останутся на очень низком уровне, но вместе с пользой реформы принесут еще и неравенство и недовольство. Поэтому Рауль продвигает свои идеи очень осторожно.

Снимите эмбарго и помогите переменам Теперь выбор представляется знакомым: продолжать давить на отмирающую диктатуру в надежде быстро расправиться с братьями Кастро или попытаться соблазнить Рауля снятием американского торгового эмбарго. В первом варианте есть своя логика: зачем позволять стране с унизительным репрессивным режимом медленно модернизироваться? Но сейчас есть более важные причины снять эмбарго.

Начнем с того, что методы, которыми не удалось справиться с династией Кастро в течение четырех десятилетий, вряд ли сработают и сейчас. Америка рискует уступить арену г-ну Чавесу, который хочет, чтобы Венесуэла была больше похожа на Кубу, чем наоборот. Он уже предоставил Кубе быстрый доступ в Интернет, потому что Штаты этого не сделали. А что, если давление "сработает"? Пока это чревато хаосом и насилием. Кубе нужно не просто свергнуть коммунизм Фиделя, но и создать государственные институты, которые поддержат капиталистическую демократию. Страна будет процветать, только если две Кубы – полуторамиллионная диаспора кубино-американских предпринимателей и 11 млн кубинцев острова – будут работать сообща, а не бороться друг с другом. Но на это тоже уйдет много времени.

Настоящие перемены на Кубе начнутся только после смерти Фиделя. Но это еще более веская причина для внешних сил конструктивно использовать его отставку. Когда-то он уничтожил свободу на Кубе, и будет весьма трагично, если ненависть к нему вызовет еще большие беды.

© 2008 The Economist Newspaper Limited. Все права защищены.